1. Раскол в вопросах стиля
В рядах национально-патриотической оппозиции последнее время все ярче вырисовывается линия раздела, проходящая не просто между двумя политическими течениями или партиями, но между двумя совершенно различными стилями.
Эти стили разделяют оппозицию гораздо глубже и серьёзнее, нежели деление на «правых» и «левых», «коммунистов» и «монархистов» и т.д. Можно даже обозначить эти два лагеря как «старые патриоты» и «новые патриоты», или точнее «старая оппозиция» и «новая оппозиция».
2. Как узнать старых?
«Старая оппозиция» или «старые патриоты» отличаются характерным набором психологических и стилевых особенностей, которые остаются прежними даже в том случае, если «старые» меняют свои идеологические приоритеты, переходя, скажем, от национал-ленинизма к православно-черносотенной и антикоммунистической ориентации (что, заметим, отнюдь не является в наши дни чем-то исключительным).
«Старые», под какими бы знаменами они не выступали, всегда настаивают только на реставрации, на восстановлении того, что уже было когда-то — будь-то СССР, социализм, Российская Империя и т.д. Все они по своей сути «реакционеры». Они всегда и в любом случае готовы сопротивляться социально-политическим изменениям и настаивать на том, чтобы все оставить как было.
«Старые» всегда уважают власть, но особенно они почитают «механизм власти», структуру, организацию, систему. Для них политический процесс — это только процесс движения к центру власти, к месту, к особой позиции, ключевой для социально-политического механизма управления. В душе все они бюрократы. Они полагают, что существо проблемы заключается именно «в добром царе» и «национально ориентированном правительстве», т.е. сама политическая и идеологическая система ими никогда не ставится под сомнение. Они не революционеры, но «консервативные реформаторы», проще говоря «консерваторы».
«Старые» неспособны провести различие между идеологией и политикой; они искренне убеждены, что лозунг и есть идея, и что политическая платформа и есть идеологическая концепция. Они не способны к абстрагированию своей собственной политической позиции, и никогда не желают понимать никого другого, нежели они сами — ни врага, ни политического союзника.
«Старые» склонны воспроизводить буквально внешние атрибуты того социально-политического контекста, который им близок.
«Старые всегда делают акцент на культуре: фольклор, литература, народные промыслы, бытовые традиции и т.д. являются сферой их центральных интересов. Социальные и теологические вопросы, стратегия и экономика, социально-политические проблемы их мало интересуют. При этом они ещё и склонны давать безответственные рекомендации, основанные на чисто эмоциональных критериях, тем, кто профессионально занимается более «холодными» и «рациональными» проблемами.
«Старые» ориентированы «изоляционистски» и отчасти «шовинистически». То, что лежит за границей их непосредственных интересов, их мало заботит. Отсюда неспособность взглянуть на себя глазами других.
«Старые» имеют тенденцию видеть во всем «заговор» и «предательство». Их сознание гипертрофированно «конспирологично». Объективные факторы или свои собственные просчёты они обычно списывают на «козни скрытых врагов».
«Старые» ориентированы либо на верхушечный переворот, либо на «заговор», либо на путч. В любом случае они не доверяют энергиям народного восстания и не понимают революционного пафоса. Есть ещё несколько дополнительных критериев в более частных вопросах, которые дополняют портрет наших конкретных «старых».
«Старые» не испытывают симпатий к революционному социализму; если они и настроены социалистически, то лишь в силу того, что это дань консервативному элементу, как признание ценности того, что исторически было.
«Старые» ненавидят экзистенциальную проблематику; всякий радикальный опыт, обнажающий глубинную стихию человеческой души по ту сторону привычных условностей для них неприятен, и они стараются его избежать любой ценой.
Теперь легко применить эти критерии как к лидерам патриотической оппозиции, так и к рядовым её членам, чтобы узнать, кто именно относится к этому типу. Справедливости ради надо признать, что на данный момент этот тип распространен гораздо шире, чем «новые оппозиционеры» или «новые националисты». Однако также верно и то, что именно этот тип всё больше демонстрирует свою несостоятельность перед лицом тех серьёзных и страшных проблем, с которыми сталкивается наша страна, вызывая нарастающее раздражение и неприятие у тех, кто страстно и глубоко переживает за исход нынешней русской трагедии.
3. Кто такие «новые»?
Представители «нового» стиля оппозиции, «новые оппозиционеры», «новые патриоты» практически во всём отличаются от оппозиции «старого» стиля. Но такая противоположность, доходящая до антагонизма, не мешает тому, что ненависть к правящему режиму удерживает и тех и других в одних рядах, в рядах активного национального и социального сопротивления русофобской и продажной политике властной верхушки.
Приглядимся повнимательней к «новым».
«Новые» являются по духу не реакционерами, но революционерами. Какие бы политические взгляды они не исповедовали, — от коммунизма до монархизма и русского фашизма, — они мыслят наступление нового общества как сугубо революционный процесс, как новое творческое строительство, как рискованное и драматическое созидание. Их цель создать нечто принципиально новое — не важно будет ли это «новым коммунизмом» или «новой Империей».
«Новые» стремятся не просто прийти к власти, но изменить всю природу власти, заново создать всю систему управления страной. Они не приемлют использование старого чиновничьего аппарата (даже в национальных целях) и выдвигают идею «новой элиты», радикально нового правящего слоя и новых принципов правления. «Новые» ориентируются в первую очередь на идеологию, и лишь потом на политику. Их интересует изменение общественного мировоззрения, общественного строя, а не усиление своего политического влияния при сохранении идеологического статус кво.
«Новые» испытывают безразличие ко внешней стороне тех исторических формаций, на которые они не ориентируются. Они стремятся к верности внутреннему духу этих формаций при творческом произволе относительно внешних атрибутов. («Новые» могут носить декадентские гривы и бороды, оставаясь «фашистами», или костюмы и галстуки, исповедуя идеалы «красных бригад» и «комиссарского террора»)
«Новые» делают акцент на строгих и внеэмоциональных дисциплинах — экономическая теория, догматическое богословие, геополитические выкладки, социологические схемы. Они тяготеют к холодному стилю, без сантиментов и культурных оформлений. Они предпочитают формулу или афоризм романам и эпопеям.
«Новые» интересуются не только близким, но и далеким, не только своим, но и чужим. Их выбор в пользу патриотизма не имеет в себе ничего инерциального; он является результатом объективного сравнения «своего» с «чужим» и убеждения в превосходстве «своего». Они хорошо знакомы с ментальностью противников и способны легко воспроизвести их логику, оставаясь категорически с ней несогласными.
«Новые» склонны рассматривать историю как борьбу холодных и объективных сил с неопределённым исходом, что предполагает возможность поражения и без всякого «заговора» или «предательства».
«Новые» ориентированы на народное восстание, на стихию революционных выступлений; спонтанность и непредсказуемость масс им ближе кабинетных заговоров правящего класса. По аналогии со «старыми правыми» у «новых правых» есть и несколько частных особенностей:
«Новые» чаще всего разделяют евразийскую, континентальную точку зрения, вдохновляясь, скорее, Леонтьевым, Трубецким и Савицким, чем Аксаковым, Данилевским или Ильиным.
«Новые» придерживаются околосоциалистической ориентации; если речь идет о «коммунистах», то они однозначно настроены на революцию и национализацию «частной собственности», если о «националистах», то они сочетают национализм с социализмом.
«Новые» — стихийные экзистенциалисты, они стремятся к опыту пограничных состояний и критических ситуаций; революционная нестабильность и кризис для них наилучшая среда.
Конечно, такие типы гораздо труднее встретить на оппозиционных мероприятиях, но постепенно они становятся все более и более частым явлением. Добровольцы в горячих точках; активные участники жестких столкновений с властями; политические радикалы небольших левых и правых партий и движений; молодежные нонконформисты, пришедшие в оппозицию по чисто интуитивным соображениям, из отрицания реальности; искатели религиозной истины через мистический радикальный опыт; анархические рокеры и отчаявшиеся панки; фанатичные идеалисты и безумные романтики — мало помалу они выходят на сцену в политической оппозиции, и уже на патриотических манифестациях их можно увидеть целыми колоннами и отрядами, подразделениями и группировками. Они стали вторым центром притяжения в оппозиции, и их влияние в массах неуклонно растет.
4. Неснимаемая (пока) дилемма
Почти все лидеры оппозиции безусловно пока принадлежат к типу «старых». Чаще всего они искренни и честны в своём «консерватизме». Значительно реже, это бывает игрой, маской или заданием. «Старые» неторопливы, надежны, основательны. У них есть связи, знакомства и контакты. Они почти все «бывшие». Иногда новые «бывшие». После каждой жёстокой трагедии в прямом конфликте с реформаторами часть из них куда-то бесследно исчезает. Иногда, кое-кто возвращается как призрак. У них бывают частичные успехи, но чаще всего они все проваливают. Они удовлетворяют запрос эмоционально умеренной оппозиции, состоящей из «старых». Рано или поздно, их признаёт и правящий режим. Они моральны, но пресны. Трудно усомнится в честности, но как организаторы они почти беспомощны. Всеми своими даже относительными успехами они обязаны нескольким скромным пассионариям, считающим себя недостаточно достойными выйти на первый план самостоятельно, и поэтому «вкалывающим» на этих «лидеров первого звена». Они могут прийти к власти только случайно. Они были нужны в первые периоды «перестройки», когда консерватизм ещё имел шанс на успех. Сегодня они исторически обречены. Их время стремительно уходит.
Но и «новые» существуют больше как политическая потенция, как ничем не подкреплённое обещание. Лишь на крайних флангах оппозиции формируется какое-то подобие «новой оппозиции», но и здесь налицо огромное количество «старых оппозиционеров», консервативных факторов. В остальном же речь идёт о разрозненных и хаотичных пока тенденциях. Лидеры «новых» не имеют пока достаточной известности и харизмы. Их структуры и самосознание не оформлены и не развиты. На данный момент ни одна из радикальных сил не способна в одиночку претендовать на то, чтобы сформировать вокруг себя «новую оппозицию» как нечто цельное и весомое. «Новые» блестяще проявляют себя в остром кризисе, но слабо используют периоды затишья. Здесь они теряются, нуждаясь в экстремальной ситуации, как в допинге. Говорить о «новых» или «новых оппозиционерах» как о состоявшемся политическом феномене ещё рано. Однако невозможность мягко выбраться из нынешнего глубочайшего кризиса заставляет считать, что развитие «новых», их становление и их «пришествие» неизбежны. Вопрос только в том, сколько времени на это потребуется.
Пока ещё политика (в том числе и оппозиционная) делается по конвенциональным законам. Ещё некоторое время мы будем неизбежно пребывать в контексте «старых», которые с необходимостью будут и дальше проваливать дело народного сопротивления. Зная их психологию, становится ясно, что ни измениться, ни освободить место «новым» они не в состоянии. С ними придётся мириться ещё какое-то время. Ничего не поделаешь. Пока их некомпетентность не станет очевидной всем, пока большинство оппозиции не дозреет до истинного радикализма и готовности на Революцию, должно пройти некоторое время. Вряд ли можно ускорить этот процесс какими-то искусственными способами. Хотя напряженность между двумя типами оппозиционеров — «новыми» и «старыми» будет постоянно нарастать, а взаимная неприязнь увеличиваться. Когда-то произойдет и раскол — «старые» сомкнутся с властью, которая и сейчас готова пойти им на некоторые уступки, «новые» прибегнут к крайним мерам. И тогда это будет вопрос принципа.
Выбор между «старым» и «новым» станет перед каждым участником оппозиции с той же фатальностью, как перед каждым членом общества стал вопрос о выборе между властью либералов и оппозицией патриотов. Лучше определится заранее, ориентируясь на свой собственный экзистенциальный, пассионарный и этический тип. Фактор физического возраста также не сможет не сказаться на этом выборе.
(апрель 1994)
